• Music: АрктидА - Моя империя

ВВП РИ и других стран в 1913 г.

В своих пропагандистских выкладках современные борцы за советское прошлое обычно не любят затрагивать темы ВВП, индексов промышленности и с/х Российской империи, так как обычно не бельмеса не шарят в правилах построения этих рядов, да и для того, чтобы разыскать подходящие данные, нужно покопаться в современной литературе, чего делать крайне не хочется. Куда проще найти выложенную в интернете макулатуру столетней давности (вроде Рубакина и Солоневича) и постить оттуда душераздирающие цитаты ("полунищая страна", "чрезвычайная экономическая отсталость", и т.д.). Иногда в подобных "источниках" все-таки проскакивает нечто напоминающее макроэкономические показатели, чем верные поклонники Ленина и пользуются. Уверен, нижеприведенные отрывки, которые я собрал для коллекции, хотя бы раз но попадались на глаза людям, пытающимся разобраться в вопросе (потому что ими заспамлен весь, блин, рунет). Для удобства в оппонировании советским я и решил составить таблицу с данными по душевому ВВП 1913 г.в разных странах, основанную на нормальных научных исследованиях.

Но для начала сборник цитат разной степени идиотичности:

Солоневич, тупая агитка от Краснова и от Бахарева, который даже фамилию публициста загуглить не может
Факт чрезвычайной экономической отсталости России по сравнению с остальным культурным миром не подлежит никакому сомнению. По цифрам 1912 года народный доход на душу населения составлял: в САСШ 720 рублей (в золотом, довоенном исчислении), в Англии - 500, в Германии - 300, в Италии - 230 и в России - 110. (Внезапно, но даже более-менее уважаемый мною СИП почему-то не усомнился в подобных камланиях).

Рубакин, помойка Скепсис и мой любимый Скараманга (куда ж без него)
По подсчетам Н.А. Рубакина, в Европейской России, бывшей, как известно, самой развитой частью Российской империи, годовой доход на душу населения в 1900 г. составлял 63 рубля, в то время как в США - 346, в Англии - 273, во Франции - 233, в Германии - 184, в Австрии - 127, в Италии - 104, Балканских государствах - 101 рубль. Европейская Россия, делает заключение Рубакин, «сравнительно с другими странами - страна полунищая. Если 63 р. представляют сумму, приходящуюся круглым счетом на одного жителя, это значит, что у многих миллионов русских людей не выходит в год и этой суммы»

Идиот Брусилов решил просто выдумать цифры
По размерам валового национального продукта на душу населения Россия уступала США - в 9,5 раза, Англии - в 4,5, Канаде - в 4, Германии - в 3,5, Франции, Бельгии, Голландии, Австралии, Новой Зеландии, Испании - в 3 раза, Австро-Венгрии - в 2 раза.

Википедия любит раритеты
ВВП на душу населения, исчисленный в международных долларах Гири-Хамиса 1990 года, в Российской империи в 1913 году составлял 1488 долларов на человека при среднемировом значении 1524 доллара, что было ниже уровня всех европейских стран, кроме Португалии, и приблизительно соответствовало уровню Японии и среднему уровню Латинской Америки. ВВП на душу населения был в 3.5 раза ниже, чем в США, в 3.3 раза ниже, чем в Англии, в 1.7 раза ниже, чем в Италии (кто-нибудь исправьте, а то смешно: стоит ссылка на Мэддисона, который давным давно обновился и дает совсем другие цифры).

В 2003 году вышла в свет на русском языке монография известного американского экономиста Пола Грегори под названием «Экономический рост Российской империи. Новые подсчёты и оценки».

Пол Грегори - профессор Хьюстонского университета, научный сотрудник Гуверовского института, исследователь Немецкого института экономических исследований в Берлине, специалист по экономической истории России и СССР.

Взгляд Грегори на экономику Российской империи интересен по нескольким причинам: во-первых, это взгляд специалиста и учёного, во-вторых, Грегори политически нейтрален, в-третьих, в основание его исследования положен очень богатый статистический материал, взятый из качественных дореволюционных источников, обладающих большей степенью достоверности, чем, например, некоторые советские источники, составленные в угоду политическому заказу.

В этой статье мы расскажем о результатах и выводах, которые получил Пол Грегори в ходе многолетнего исследования экономики Российской империи.

Уже во введении Пол Грегори пишет следующее:

«Господствовало представление о том, что экономика царской России являла собой цепь провалов, что и стало причиной революции 1917-го года. <…> Моё исследование, результаты которого изложены в этой книге, доказывают обратное.

Все расчёты были сделаны на основе материалов, хранящихся в библиотеках Западной Европы и США. У меня была лишняя возможность убедиться в том, что специалисты по истории дореволюционной России имеют в своём распоряжении гораздо более полные статистические материалы по сравнению с подобного рода материалами по этому периоду по другим странам. Во многом этому способствовала развитая бюрократическая система управления, существовавшая в Российской империи, где многие ведомства оказывались вовлечёнными в сбор статистических сведений».

Какую же оценку положению Российской империи перед Первой мировой войной даёт Пол Грегори? Американский экономист утверждает следующее:

«Россия накануне Первой мировой войны была одной из основных экономических держав. Она стояла на четвёртом месте среди пяти крупнейших промышленно развитых стран. Российская империя выпускала почти такой же объём промышленной продукции, как и Австро-Венгрия, и была крупнейшим производителем сельскохозяйственных товаров в Европе».

В русскоязычном переводе монографии отсутствует точное указание того, на основе како-го показателя сделано это утверждение. Однако далее в своём исследовании автор при оценке темпов экономического роста использует такой показатель как совокупный национальный продукт, или по-другому, валовый национальный продукт (ВНП), который отражает совокупную стоимость благ, созданных только резидентами конкретной страны, вне зависимости от их географического положения. Можно предположить, что Грегори пользуется именно этим показателем в своих оценках.

ВНП очень близок по своему значению к ВВП. Для лучшего понимания приводим следующую иллюстрацию.

«В 1861 г. объём производства [ВНП - прим. ред.] в России составлял примерно половину американского, 80% объёма производства в Великобритании и в Германии и лишь немного отставал от французского. В 1913 г. по этому показателю Россия почти сравнялась с Англией, значительно превзошла Францию, в два раза обогнала Австро-Венгрию и достигла 80% объёма производства Германии».

Иными словами, в период с 1861 по 1913 годы темпы экономического роста в Российской империи были выше, чем в Великобритании, Франции и Австро-Венгрии и были примерно равны Германским.

Много это или мало? В своём исследовании автор даёт следующие вычисленные им показатели экономического роста для разных стран (взяты только коррелирующиеся между собой цифры). Рост ВНП (%/год):

Россия (1883-1887 - 1909-1913) - 3,25%;

Германия (1886-1895 - 1911-1913) - 2,9%;

США (1880-1890 - 1910-1914) - 3,5%.

Видно некоторое различие временных рамок, однако общая тенденция очевидна: Россия в конце ХIХ - начале ХХ века находилась в числе лидеров по показателям экономического роста.

Следует сделать и ещё одно пояснение: в настоящее время экономический рост в 3 и более процентов не считается уникальным явлением на фоне быстрорастущих экономик КНР и Индии, где рост временами достигает 10 и более % в год. Но нужно учесть: в настоящее время скорость всех процессов, в том числе и экономических, значительно возросла. В начале ХХ века основным двигателем экономического роста в большинстве стран была промышленность, сейчас - сектор услуг, который развивается быстрее реального производства. Поэтому в начале ХХ века рост в 3,25% - это очень хороший показатель.

Цифры, полученные П. Грегори, находят подтверждение в исследованиях Гронингенского центра роста и развития под руководством Ангуса Мэддисона, результаты которого американский экономист приводит в своей монографии.

Исследование Гронингенского центра даёт нам значения ВВП для разных стран мира на 1900-й и 1913-й годы, подсчитанные по паритету покупательной способности (ППС). Приведём некоторые из этих цифр.

Изменение ВВП ведущих европейских держав в 1900 и 1913 гг.

В 1900-м году ВВП Германской империи составлял 162 335 млн. международных долларов Гири-Хамиса, для Российской империи эта цифра составляла 154 049 млн. $, а в 1913-м значения ВВП для Германии и России соответственно составили 237 332 млн. $ и 232 351 млн. $.

Несложный математический расчет показывает, что ВВП Германии вырос за 13 лет в 1,46 раза, а Российской империи в 1,51 раза. То есть, если эти цифры верны, российский ВВП в 1900-1913 гг. рос быстрее германского.

Изучая экономику Российской империи, Пол Грегори говорит о шагах, которые были необходимы для успешного развития:

«Россия в 1870-х гг. имела достаточно сбалансированную экономику, чтобы участвовать в промышленной революции. Шаги, которые требовалось предпринять, были довольно очевидны: реформа земельных отношений, строительство железных дорог и улучшения в сфере образования».

Следует сказать, что именно в указанных сферах в эпоху правления Николая II произошли поистине революционные изменения. К 1913 году Российская империя вышла на 2-е место в мире по протяжённости железных дорог. Крестьяне в 1916 году засевали (на собственной и арендуемой земле) 89,3% пахотных земель и владели 94% поголовья сельскохозяйственных животных.

Настоящий бум произошёл в российском образовании: по данным открытых источников в период с 1896 г. по 1910 г. было открыто 57 тыс. начальных училищ. Число начальных учебных заведений удвоилось по сравнению с предыдущим временным периодом. Создано 1,5 тыс. низших профессиональных училищ, 600 городских училищ, 1323 средних учебных заведения, открывается 20 мужских высших учебных заведений и 28 женских вузов.

Таким образом, были созданы необходимые условия для индустриализации в России. Однако оставался ещё один необходимый компонент - капитал. Важное место в этом вопросе американский экономист отводит введению в России в 1897 г. так называемого «золотого стандарта» - свободной конвертации кредитного рубля на золото.

Грегори пишет:

«Финансовая и налоговая политика России, начиная с 1870-х гг. была направлена на присоединение к мировому золотому стандарту. <…>

Золотой рубль

К 1895 г. российский кредитный рубль обменивался по фиксированному курсу на золотые рубли. Россия официально ввела золотой стандарт в 1897 г., что повысило надёжность России в глазах западных инвесторов.

Отличительной чертой российской политики в последней четверти ХIХ века было её преднамеренное стремление к финансовой стабильности с целью привлечения иностранного капитала. <…>

В отличие от других стран, которые проводили политику финансовой стабильности и накапливали золотой резерв с целью достичь твёрдого обменного курса, Россия делала это для того, чтобы привлечь капиталы из-за рубежа. <…>

Финансовая стабильность, обеспеченная золотым стандартом, была важным активом российской деловой политики. Помимо улучшения своего положения в мировом финансовом сообществе, Россия сделала ставку на привлечение в больших размерах иностранного капитала. В результате, к 1917 г. Россия была крупнейшим мировым заёмщиком, на которого приходилось около 11% мирового объёма международных долгов. <…>

Средний ежегодный приток иностранных инвестиций до введения золотого стандарта (1885-1897 гг.) составлял 43 млн. руб., а в период золотого стандарта (1897-1913 гг.) он достиг 191 млн. руб., увеличившись почти в 4,4 раза. До введения золотого стандарта отношение суммы иностранных инвестиций к национальному доходу равнялось чуть более 0,5% (или 5,5% от всех чистых инвестиций); после введения золотого стандарта это соотношение составляло около 1,5% (11% всех чистых капиталовложений в России)».

Эти факты требуют некоторого пояснения. Существует точка зрения, что крупные займы на внешнем рынке были огромной ошибкой царского правительства, поскольку ставили страну в зависимость от иностранных кредиторов. Но, как утверждает Пол Грегори:

«Россия начала индустриализацию с удивительно высоким уровнем внутренних сбережений. Это означало, что иностранным финансам приходилось играть лишь вспомогательную роль в повышении уровня накопления внутреннего капитала. Дореволюционная Россия, в отличие от советского руководства в 30-е годы ХХ века, не была вынуждена принимать радикальную программу формирования капитала с целью за несколько лет «догнать» Запад. Для царской России это не было столь необходимо».

Иными словами Российская империя с помощью своей высокой деловой репутации и финансовой стабильности смогла привлечь огромные иностранные инвестиции в свою экономику и в том числе за счёт них добилась высоких темпов экономического роста. Без займов эти темпы были бы несколько ниже. Важно понимать: на эти средства созидалось благосостояние русского народа. Советский Союз также сумел добиться высоких темпов экономического роста, однако за них было заплачено миллионами жизней, потом и кровью народов страны.

В заключение приведём оценку Пола Грегори перспективам экономического развития России.

«В моей книге представлена история успеха экономики Российской империи: российское сельское хозяйство, несмотря на серьезные институциональные проблемы, росло так же быстро, как и в целом в Европе <…>, а в целом показатели роста выпуска продукции в стране превышали аналогичные европейские. Если мы даже очень осторожно спроектируем показатели этого роста в гипотетическое будущее, мы увидим, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от превращения в процветающую во всех отношениях экономику. <…>

С моей точки зрения, если бы Россия после войны удержалась на пути рыночной модели развития, показатели роста её экономики были бы никак не меньшими, чем до войны. В этом случае темпы её развития опережали бы среднеевропейские. Есть, однако, все основания считать, что за счет преодоления многих институциональных препятствий (путем завершения аграрной реформы, улучшения системы законодательства в сфере регулирования бизнеса) темпы роста послевоенной России превысили бы довоенные показатели. Любой из предложенных сценариев теоретически определяет позиции той гипотетической России как одной из самых развитых национальных экономик - не такой богатой, как, скажем, Германия или Франция, но близкой к ним».

Десятилетиями советские экономисты и историки говорили об отсталой дореволюционной России, которую не ждало бы ничего хорошего, не произойди революция. После развала СССР эстафету приняли уже либеральные историки, экономисты, политологи, которые как мантру повторяют слова о «свободном рынке» и «демократии», при которой только рыночная экономика и возможна. И опять же говорят о революции 1917-го года как о необходимом шаге для модернизации страны.

Исследование Пола Грегори доказывает всю несостоятельность попыток обосновать революцию 1917 года экономическими причинами. Для превращения России в индустриальную державу не требовалось никаких переворотов. Все необходимые шаги к 1917 году были уже предприняты.

Единственная «экономическая» причина катастрофы 1917 года кроется в сознании людей, которые ассоциировали материальное благополучие с демократическим общественным устройством западных стран и не понимали, что уже имеют всё необходимое для того, чтобы построить этого благополучие своими руками.

А властные и финансовые круги Запада, которые очень скрупулёзно и объективно оценивали темпы экономического роста царской России, усиленно способствовали тому, чтобы убрать динамично развивавшегося конкурента.

Зашел тут недавно на одном форуме очередной разговор о темпах развития Российской Империи (РИ) в сравнении с СССР и РФ. Понятно что сравнение РИ-1913 с СССР-1991 в абсолютных цифрах не даст всей картины (хотя даже тут попадаются интересные вещи, например при сравнении сельхоза, или строительства ж/д дорог). Куда более уместно сравнить Россию с некоей "контрольной группой". В частности, весьма ценным было бы сравнение динамики подушевого дохода населения России и различных стран.

Данные Ангуса Мэддисона (2010). Все цифры -- в долларах 1990 года, с учетом паритета покупательной способности. Данные только для метрополий, без учета колоний -- т.е. без учета Индии для Великобритании (но с Ирландией), без учета Кореи и Формозы для Японии, и т.д. При том, для РИ/СССР/РФ учтены все территориальные владения на указанный год, за исключением Финляндии в 1887 и 1913гг. Естественно все эти цифры приблизительны, особенно для РИ -- см. комментарии. Однако общую картину они вполне дают.

	1887	1913	1925	1938	1950	1973	1987	2010
Россия*	972	1414	1114	2150	2841	6059**	6952	8660***
США	3368	5301	6282	6126	9561	16689	21788	30491
Великобритания	3713	4921	5144	6266	6939	12025	15393	23777
Германия	2275	3648	3532	4994	3881	11966	15701	20661
Франция	2249	3485	4166	4466	5185	12824	16158	21477
Италия	1751	2305	2602	2830	3172	10414	14868	18520
Япония	802	1387	1885	2449	1921	11434	16251	21935
Португалия	1114	1250	1446	1747	2086	7063	9185	14279

* Российская Империя, СССР, Российская Федерация
** Для РСФСР -- 6582
*** Для всех стран бСССР -- 7733

Теперь взглянем во сколько раз превосходили указанные страны российский/советский подушевой ВВП:

	1887	1913	1925	1938	1950	СССР-73	РСФСР-73	1987	РФ-"10	бСССР-"10
США	3.47	3.75	5.64	2.85	3.37	2.75	2.54	3.13	3.52	3.94
Великобритания	3.82	3.48	4.62	2.91	2.44	1.98	1.83	2.21	2.75	3.07
Германия	2.34	2.58	3.17	2.32	1.37	1.97	1.82	2.26	2.39	2.67
Франция	2.31	2.46	3.74	2.08	1.83	2.12	1.95	2.32	2.48	2.78
Италия	1.80	1.63	2.34	1.32	1.12	1.72	1.58	2.14	2.14	2.39
Япония	0.83	0.98	1.69	1.14	0.68	1.89	1.74	2.34	2.53	2.84
Португалия	1.15	0.88	1.30	0.81	0.73	1.17	1.07	1.32	1.65	1.85

Отдельно стоит отметить что подушевые показатели РИ и СССР несколько проигрывают из-за наличия довольно многонаселенной и притом плохо экономически плохо развитой Средней Азии, которая отчасти являлась аналогом заморских колоний у Великобритании, Франции, и т.д. Будь у меня возможность -- я бы дал цифры только для одной только территории нынешней РФ, но у Мэддисона есть только данные по РИ/СССР. Даже по РСФСР данные есть только за 1973 год, они приведены выше.

Ну и график, для наглядности. Также указано насколько превосходили данные страны российский/советский подушевой ВВП, в процентах:

Любопытна пара моментов.
Во-первых, нынешний уровень доходов российского населения относительно указанных выше развитых стран почти идентичен уровню Российской империи 1913 года. Выбиваются разве что Япония и Великобритания -- относительный уровень доходов первой значительно вырос, а относительный уровень доходов второй несколько упал.
Во-вторых если динамика Российской империи в период с 1887 по 1913 смотрится в целом неплохо, то период т.н. брежневского застоя выглядит совершенно удручающе: налицо проигрыш экономического соревнования всем без исключения упомянутым странам.
В-третьих стоит помнить, что по СССР доля конечного потребления в ВВП по сравнению с другими странами существенно меньше, а именно она и определяет уровень жизни.

© Фото Надежды Красновой

Последним годом старого мира был 1913-й. В советскую эпоху именно на него ссылались, когда хотели доказать, какой отсталой была раньше Россия. Сегодня о нем же вспоминают, чтобы сказать, какой Россия была передовой. Но из двух сказок не сложить одной правды.

Отсчет XX века часто начинают с 1914 года. Слишком уж велик был контраст между спокойным с виду 1913-м и следующим годом, когда весь мир полетел вверх тормашками. На самом деле, история вовсе не была такой простой, но в принятии 1913 года за точку отсчета логика есть. Для очень немалой части человечества, и уж для нашей страны точно, после него действительно настала совершенно другая эпоха.

Советский режим очень любил сравнивать свою экономическую статистику с провальной будто бы российской статистикой 1913 года. Это действительно смотрелось бы крайне эффектно, если бы советская статистика не была лживой. Ну а сегодня задают тон совершенно другие голоса, бесхитростно повествующие о давнем преуспевании России как об абсолютно очевидном факте: если бы Россия сто лет назад не сошла вдруг с правильного пути, по которому якобы уверенно и без колебаний двигалась, то сегодня стала бы первой державой мира.

На самом деле, все было куда интереснее и поучительнее, чем оба эти сказания.

Чтобы сравнить мировую экономику столетней давности с сегодняшней, нужна какая-то общая шкала. Нагляднее всего было бы взять величины валовых внутренних продуктов главных стран и территорий в 1913 году и сопоставить с сегодняшними. Проблема тут одна. Сто лет назад ВВП никто не вычислял, и о ценности этого параметра даже не догадывались. Поэтому любые имеющиеся расчеты давних ВВП разных стран выполнены сравнительно недавно, сделаны задним числом и поэтому носят сугубо прикидочный характер. Однако они настолько занятны, что отказаться от них просто обидно. Поэтому возьмем их в округленном виде из сборника «Мировая экономика: глобальные тенденции за 100 лет» .

Что же до сегодняшних ВВП в разных государствах (вычисленных по паритету покупательной способности), то они ежегодно подсчитываются сразу несколькими международными экономическими организациями, и радикальных разногласий относительно их величин сегодня нет.

Вот и сравним. Посмотрим, что случилось за последние сто лет с экономиками тех стран и земель, которые в 1913 году признавались великими державами или были таковыми в предыдущие века, или же просто обладали такими большими территориями и ресурсами, что имели надежду претендовать на этот статус хотя бы в будущем.

Главные страны и территории в 1913 году можно было разбить в экономическом смысле на пять групп.

Во-первых, те, которые можно было назвать «старые богатые». То есть, Британия (9% тогдашнего мирового ВВП) и Франция (6%). Это державы, которые знали лучшие времена, но в конце XIX - начале XX века все явственнее отставали.

Во-вторых, «новые богатые», к 1913 году заметно обошедшие «старых». А именно, новая экономическая сверхдержава США (24% мирового ВВП) и Германский рейх (9%), который, в отличие от Британии, так и не стал мировым финансовым центром, но в промышленном отношении уже явно ее опередил. Не по размерам экономик, но по богатству на душу населения, к этой же группе принадлежали тогдашние британские доминионы Канада (1,4% мирового ВВП) и Австралия (0,9%), с их совсем небольшим тогда населением, но гигантскими территориями.

Следующую, третью по счету, группу назовем «догоняющими державами первого эшелона». Это были Россия (6% мирового ВВП, считая в нынешних границах; а в тогдашних имперских, более обширных, чем потом границы СССР - даже 9%), Австро-Венгрия (по примерному подсчету, больше 4%), Италия (3,6%), Япония (2,8%), Испания (больше 1%), Мексика (0,9%) Аргентина (0,7%).

Державы этого эшелона в 2-4 раза уступали «богатым» по производству на душу населения. Скажем, Италия по этому параметру отставала от США в два с лишним раза, Аргентина - в 3 раза, а Россия - примерно в 3,5 раза (это если в сегодняшних границах; в границах империи соотношение было бы хуже). Зато тогдашние Япония, Австро-Венгрия или Мексика в подушевом производстве отставали от России (взятой в сегодняшних границах) раза в полтора.

Четвертую группу составляли «догоняющие державы второго эшелона», уступавшие первому в подушевом производстве еще раза в 2-3, - например, Бразилия (0,7% мирового ВВП) и тогдашние японские колонии Корея и Тайвань.

При всем своем разнообразии, «догоняющие державы» обоих эшелонов достаточно быстро росли и этим принципиально отличались от группы № 5 - «архаичных и стагнирующих» стран и территорий, включая и бывшие великие державы Востока. К этой группе относились Китай (7% мирового ВВП и четверть населения планеты), Британская Индия (5% мирового ВВП и шестая часть жителей мира), а также принадлежавшая голландцам будущая Индонезия (0,8% мирового ВВП) и т.д.

И где-то посередине между четвертой и пятой группами можно было поставить Османскую империю, в далеком прошлом сверхдержаву, а в начале XX века страну с населением средней численности, сжимающимися владениями и неуверенно растущей экономикой.

Какой-нибудь аналитик 1913 года, ориентируясь на тогдашние темпы экономического роста и скорости увеличения населения, мог бы сконструировать будущее примерно так.

Из «богатых» наилучшие перспективы он увидел бы у США, Германии и Канады, а наихудшие - у застойной Франции, способной, как казалось, со временем даже и выпасть из клуба богатых держав.

Из «догоняющих» Италия и Аргентина выглядели вполне способными сравнительно быстро дорасти до «богатых». А немного позднее вступить в этот клуб, возможно, смогли бы Россия (по крайней мере, в виде своего ядра, без отстающей имперской периферии), а также Япония и, пожалуй, Испания и даже Мексика, к началу 1910-х годов уже тридцать лет процветавшая под мудрым ярмом тамошнего Столыпина, диктатора-прогрессиста Порфирио Диаса.

Причем по абсолютным размерам экономики Россия прочно заняла бы вторую после США экономическую позицию в мире, не имея, впрочем, серьезных шансов вырваться на первое место.

Насчет Австро-Венгрии наш мысленный эксперт вряд ли высказался бы ясно - слишком уж разношерстна, а относительно Бразилии проявил бы осторожный оптимизм, указав, однако, что ей еще работать и работать.

Китаю или Турции наш предсказатель, видимо, предрек бы печальную судьбу быть разделенными между более сильными соседями, а на такие малоизвестные края, как Корея или Тайвань, вообще вряд ли стал бы тратить свой интеллектуальный ресурс.

А теперь обратимся к тому, что за эти 100 лет произошло на самом деле.

Человечество стало жить заметно богаче. Мировой ВВП за столетие вырос раз в 12, если не в 15. Из клуба «богатых» никто не выпал, опасения насчет Франции не сбылись. Но, поскольку население планеты выросло за это время больше, чем в 4 раза, а в средней европейской стране число жителей увеличилось только в 1,5-1,8 раза, доли в мировой экономике у большинства этих государств стали куда скромнее.

Вот главные из сегодняшних европейских членов клуба «богатых». Первой, и по абсолютной мощи, и по богатству на душу, осталась Германия (3,9% мирового ВВП). Италия (2,3%) и даже Испания (1,8%) более или менее оправдали надежды: хотя они и перестали быть «догоняющими», въехав нынче в стагнацию, однако успели перед этим стать достаточно «богатыми». Британия (2,9%) и Франция (2,8%) выравнялись и остаются очень зажиточными. В кусках распавшейся Австро-Венгрии можно сегодня увидеть все - от богатства (в Австрии, Словении, Чехии) и до скромной бедности (в украинской Галиции или румынской Трансильвании). Ну а в целом страны Западной и Центральной Европы, хоть и лишились имперского блеска, но сохранили процветание, а многие из тех, кто в 1913-м процветания еще не достиг, с тех пор его обрели.

Что же до других континентов, то там «богатые-1913», резко увеличив за столетие не только хозяйственный потенциал, но и число своих жителей, сохранили, а то и увеличили собственный вес в мировой экономике: США и сейчас производят 19% мирового ВВП, Канада - 1,8%, Австралия - 1,2%.

Аргентина, некогда первая по размеру своей экономики держава Латинской Америки, уверенно претендовавшая на европейский уровень развития, сегодня откатилась на собственном континенте на третье место (0,9% мирового ВВП), сильно уступив Мексике (2,1%) - тоже в общем и целом не оправдавшей ожиданий и оставшейся среди «догоняющих», и, в особенности, полной амбиций Бразилии (2,9% мирового ВВП).

Прорыв в клуб «богатых» Японии (5,6% сегодняшнего мирового ВВП) в целом предсказывался, хотя масштабы ее экономической мощи сто лет назад не предвидел, кажется, никто. Но уж то, что в этот же клуб проложат себе дорогу и прежние ее колонии - Республика Корея (2,0%) и Тайвань (1,1%), никому в 1913-м даже и в голову не приходило.

Но самым грандиозным сюрпризом стал рывок Китая (14% сегодняшнего мирового ВВП, хотя его доля в населении мира упала до менее чем одной пятой). Сегодняшний Китай уверенно возглавляет эшелон «догоняющих держав XXI века», хотя от него почти никто этого не ждал. Скорее уж от Индии, которая тоже движется в этом эшелоне, но на более скромной позиции (5,6% мирового ВВП; правда, надо учитывать, что сегодняшняя Индия - это лишь три четверти прежней британской колонии с таким же названием). В том же эшелоне все заметнее Индонезия (1,4%), о которой в 1913-м даже и не задумывались. И, вопреки ожиданиям, встает на ноги Турция, потерявшая после 1913-го еще половину прежних владений, но производящая сегодня 1,4% мирового ВВП и чувствующая себя весьма уверенно.

И вообще зона «архаичных и стагнирующих» стран и территорий в 2013 году, в отличие от 1913-го, охватывает не большую, а меньшую часть человечества. Максимум, четверть. Примерно пятая его часть сейчас находится в сообществе «богатых», а 55-60% - в коллективе «догоняющих».

И в этом сегодняшнем мире Россия занимает не самое убедительное место. Наша страна (3% мирового ВВП) по-прежнему среди «догоняющих». Отставание от США по производству на душу населения хоть и уменьшилось за сто лет, но вовсе не радикально - сегодня оно не трехсполовинное, а тройное. Да еще и целый коллектив, хоть и небогатых, но более динамичных «догоняющих» держав дышит в затылок.

Сходство с несколькими другими, тоже подававшими большие надежды в прошлом, но в итоге малоудачливыми странами, вроде Аргентины и Мексики, довольно очевидно. С той, однако, разницей, что их миновали мировые войны и многие прочие катаклизмы, и поэтому их население за сто лет выросло в 5-8 раз, а в России (в сегодняшних границах) - только в 1,6 раза.

А теперь пора вернуться к нашему стартовому вопросу: выходит, действительно 1913-й был для России последним годом движения по правильному пути?

Но перед этим надо уточнить, что ни одна из сегодняшних успешных стран не пришла к своему успеху прямой дорогой. Китай до середины XX века прозябал в расколе, войнах и разорении, а на траекторию стремительного роста вышел только в конце 1970-х годов, круто изменив свою идеологию и политику.

Германия, Япония и Корея, как и мы, были разрушены в войнах, но поднялись, изменив свои экономические модели, причем некоторые из них обновляли их неоднократно. Главные европейские страны резко изменили свои системы и рванули вперед во время так называемого «великого тридцатилетия» 1945-1975 годов. Британии дал второе дыхание неоконсерватизм Маргарет Тэтчер. Бразилия за последние четверть века полностью обновила свою экономическую и политическую системы и обзавелась диверсифицированной экономикой и демократическим режимом.

В прошедшие сто лет процветал только тот, кто всегда был в поиске и умел вовремя меняться. Аргентина, которая однажды и надолго сделала ставку на производство зерна и мяса для мирового рынка, а во внутренней политике - на крикливый популизм, по уши увязла в застое. И та же Япония уже два десятка лет топчется на месте, потому что не знает, как обновить свою созданную в конце 1940-х - начале 1950-х систему, которая сначала очень помогала ей расти, а сегодня превратилась в гирю на ногах.

Что же до нашей страны, то, создав тоталитарную социалистическую экономику, мы не только очень сильно пострадали, но и многое выжали из ее возможностей, и вышли на высшую точку ее развития где-то в 1950-е годы. В те времена Советский Союз действительно был второй экономической державой мира, хотя и сильно отставал от США. И если бы нам тогда хватило ума выйти из социализма, как это четверть века спустя сделали китайцы, то сегодня были бы высокоразвитой страной.

А теперь, с пониманием того, что раз и навсегда выбранного «верного пути» вообще быть не может, еще раз посмотрим на тот путь, каким Россия двигалась в 1913-м. Цифры возьмем из статистико-документального справочника «Россия 1913 год» .

Действительно, российские темпы экономического роста были в первые полтора десятилетия XX века достаточно внушительны - хотя и ниже, чем в США, но выше, чем в Австро-Венгрии, не говоря о Франции, и примерно такие же, как в Италии и даже, возможно, в Германии. Но при каких условиях этот рост мог продолжаться и дальше?

Условий было несколько.

Во-первых, были необходимы мирное развитие и стабильность сложившихся экономических связей.

Главным внешнеторговым партнером России была тогда Германия. Туда направлялось 30% российского экспорта и оттуда приходило 48% российского импорта. Любая крупная война нанесла бы страшные удары по только еще формировавшимся в России современным хозяйственным институциям, а война именно с Германией вообще была с экономической точки зрения полным помешательством.

Понимала ли это российская власть? Никоим образом. Она неотрывно размышляла о расширении имперских владений в Китае, в Иране, на Балканах и, особенно, о захвате Босфора и Дарданелл. Как и другие правительства великих держав, правительство Николая Второго даже и не пыталось всерьез предотвратить мировую войну, для России еще более губительную, чем для остальных. Наоборот, оно воображало, что эта война поможет решить все те ложные задачи, которые в его глазах заслоняли задачи подлинные и безотлагательные.

Вторым по значимости, после сохранения мира, условием устойчивого роста были инвестиции в то, что сейчас называют «человеческим капиталом». В первую очередь, инвестиции в народное образование. Уровень грамотности в Европейской России достиг в 1913-м лишь около 30% и был куда ниже, чем в Австро-Венгрии или Италии, которые и сами далеко не блистали. Но расходы на образование составляли всего 4,6% трат госбюджета, почти вдвое меньше, чем одни только расходы на Военно-морской флот.

А в целом российский военный бюджет достигал 30% всех государственных трат и в 1913-м слегка превосходил даже приводившие в содрогание всю Европу немецкие военные траты того же года, не говоря уже о французских или британских. Это была даже не подготовка к войне, к которой, как выяснилось в следующем году, подготовились очень неважно, а просто привычный способ существования российского аппарата власти.

И еще столько же денег государство тратило на другие, увлекавшие его, непроизводительные проекты, которые тоже вытягивали соки из экономики, но при этом не повышали качество жизни и профессиональную квалификацию людей и не давали убедительной хозяйственной отдачи.

То есть, реальными приоритетами царского режима были: имперство, транжирство денег и милитаристские спектакли, а вовсе не рост свободной экономики и социальная модернизация.

Единственной крупной рациональной статьей расходов было сооружение и содержание железных дорог (21% государственных трат). Зато совершенно символические средства вкладывались в модернизацию сельского хозяйства, в котором было занято больше 70% всей рабочей силы страны. А эта модернизация была третьим из ключевых условий дальнейшего роста. И это условие тоже не выполнялось даже и наполовину.

Главное направление столыпинской политики - превращение крестьян-общинников во владельцев маленьких (в среднем около 10 га) и экономически малоэффективных наделов не устраивало крестьянское большинство и вело в социальный и хозяйственный тупик.

Другое направление этой политики - предоставление крестьянам-переселенцам крупных наделов земли на новоосваиваемых территориях восточнее Урала, в духе американского «Хомстед-акта», было несравнимо более перспективным, однако требовало серьезных государственных расходов. Но на эту критически важную задачу выделяли даже меньше денег, чем на просвещение.

И, наконец, четвертое условие. Российский экспорт, выручка от которого позволяла ввозить современные промышленные товары и технику, состоял в основном из зерна и других продуктов питания. Это выглядело хорошей обменной схемой, но в перспективе вело в ту же ловушку, в которую потом попала Аргентина. Перенастройка экономики на увеличение производства и экспорта готовых изделий, сложных в изготовлении и требующих по-другому подготовленной рабочей силы, других специалистов и других источников инвестиций, была возможна лишь при активной и дальновидной образовательной, социальной и налоговой политике, которую бюрократия монархического режима не способна была даже сформулировать, не то что осуществить.

Все это, вместе взятое, убеждает в том, что экономическое чудо, реально происходившее в России в последние пару десятилетий до Первой мировой войны, успело исчерпать свой первоначальный потенциал и не могло продолжаться дальше без радикальной смены управленческих и расходных приоритетов. А эта смена, судя по всем признакам, была неосуществима без смены государственного строя.

Так что революция была, в общем-то, неизбежна. Почему она прошла именно по большевистскому сценарию, вовсе не единственному из возможных, вопрос отдельный. Но фактом является то, что именно советско-большевистский режим своими варварскими способами сумел соединить вещи, несоединимые ни в какой гуманной общественной системе: с одной стороны, грандиозную милитаризацию, которую проводил и прежний режим; а с другой, - подкрепленный подъемом образования и новых технологий, стремительный экономический рост, который прежний режим, оставаясь самим собой, поддерживать был уже не способен. Советская система поэтому была не только аномалией, но еще и ответом на вызов времени.

Ответом, мягко скажем, не лучшим из возможных. Но вызов-то был, и именно неумение его не заметить погубило царский режим. «Правильная экономическая политика» 1913 года на самом-то деле свое отработала и должна была трансформироваться во что-то другое. И этим «другим» стала экономическая политика советского тоталитаризма, крайне жестокая, но на какое-то время эффективная. Которая потом, в свою очередь, не смогла ответить на новые вызовы, тоже зашла в тупик и тоже обрушилась вместе со всем советским строем.

Видя дефекты, скрывавшиеся за фасадом экономического чуда 1913 года, дивишься тому, сколько из них возродились в сегодняшней нашей экономической системе. Снова культ транжирства, милитаризации и государственного предпринимательства, при нежелании и неумении продвигать образование, технологически переоснащаться, культивировать экономическую свободу, - одним словом, осваивать все то, что делает общество современным и способным к самостоятельному развитию.

Поэтому трансформация опять назрела. В Кремле сейчас, кажется, мечтают повторить что-то, похожее на советский экономический скачок. Но это наивная фантазия. У путинской бюрократии нет усердия прежних коммунистов-сталинистов. У народа нет прежних сил и прежней жертвенности. А вокруг поднимаются новые, многолюдные и полные энергии державы, которых чужой административной истерией не напугаешь.

Что же до другого варианта трансформации - строительства экономики современного типа, то в нынешнем нашем климате это тоже фантазия. Только не наивная. Потому что другого пути все равно не будет.

Сергей Шелин

Экономика Российской империи в начале 20 века.

С одной стороны, история учит нас, что в 1917 году в Российской империи произошла социальная революция, вызванная бедственным положением рабочих и крестьян.

С другой, историки утверждают, что Российская империя середины XIX – начала XX веков демонстрировала феноменальные темпы экономического роста

Объём промышленной продукции в стране в этот период увеличился в семь раз. Все результаты сталинских пятилеток сравнивали не с чем-нибудь, а с уровнем 1913 года.

Несоответствие этих двух утверждений раз за разом заставляет исследователей искать конспирологическую подоплеку революционных событий, перевернувших нашу историю. Что же, это их право – но вполне исчерпывающие объяснение можно получить, минуя роль дворцовых заговоров, шпионов и агентов иностранного влияния.

«В 1913 году, – пишут многие публицисты и историки-любители, – открылась новая страница в истории авиации, в воздух поднялся первый в мире четырехмоторный самолет. Его создателем был русский конструктор И. И. Сикорский. В 1913 году оружейник В. Г. Федоров начал испытание автоматической винтовки. Развитием этой идеи во время Первой мировой войны стал знаменитый автомат Федорова».

Заметим – число 1913 в подобных статьях, отчетах и инфографиках встречается чаще, чем любое другое. То же было и во времена СССР.

Действительно, правительство Российской империи во второй половине XIX – начале XX веков активно использовало меры по стимулированию экономики, развитию производства и товарных рынков, защите отечественного производителя.

Протекционистские меры – вплоть до заградительных таможенных тарифов – были общей политикой министерства финансов. Во внешней торговле власть придерживалась стратегии создания положительного торгового баланса, а общие экономические успехи позволили ввести в стране в 1897 году золотое обращение.

Для развития крупной промышленности империя широко привлекала иностранные инвестиции. За 1861–1880 годы доля русских вложений в производство составила 28%, иностранных – 72%. С 1893 по 1903 годы в железнодорожное, промышленное и городское строительство было вложено до 5,5 млрд руб., что на 25% превысило вложения за предыдущие 30 лет.

В Донбассе и Криворожье действовало 17 новых металлургических заводов, созданных при участии французского, бельгийского, а также немецкого и английского капиталов.

В области нефтедобычи (бакинские промыслы), кроме «обрусевшего» Товарищества братьев Нобель, с 1886 года активно работал французский банкирский дом «Братья Ротшильд», здесь они сотрудничали с британскими фирмами «Лейн энд Макэндрю», «Самуэль энд компани» и другими.

Главными направлениями для франко-бельгийских капиталов являлись металлургия и угольная промышленность Юга России, для английских – медная и золотодобывающая промышленность, для германских – химическая и электротехническая промышленность, а также тяжелая промышленность Польши и Прибалтики.

В общей сложности с 1860 по 1900 год объем промышленной продукции в империи увеличился более чем в семь раз. Россия уверенно вошла в пятерку самых экономически развитых стран мира.

Перечислять уникальные достижения дореволюционной России можно долго. И все это будет чистой правдой. Однако есть и многочисленные но.

Заказ на знаменитый автомат Федорова (самозарядную винтовку) действительно размещался в ходе Первой мировой войны, но наладить его серийный выпуск на предприятиях так и не удалось из-за низкой культуры производства. В ходе испытания в войсках в 1916 году, по признанию самого конструктора, образец хороших результатов не дал вследствие недостатков изготовления и сложности конструкции, о чем писал сам Федоров.

В Российской империи строили рекордные самолеты, но собственного авиационного двигателестроения в стране до 1915 года просто не было. Уникальный для своего времени четырехмоторный «Илья Муромец» Сикорского оснащался 130-сильными двигателями «Мерседес», а его предшественник – четырехмоторный рекордный «Русский витязь» – немецкими 100-сильными моторами производства Argus Motoren.

Бипланы «Сопвич» тоже были машинами отнюдь не российского производства: Sopwith Aviation Company – британская компания. И, что не менее важно, это серийная машина, а не созданная для установления рекордов. Она использовалась и во французских, и в российских ВВС, а в ходе Первой мировой войны – и в ВВС других стран.

Русско-Балтийский вагонный завод в Риге выпускал вполне современные для своего времени автомобили, с этим не поспоришь. В Российской империи разрабатывали и подводные лодки, например «Дельфин» и «Касатка». Но тип «Сом», которым сетевые авторы не задумываясь иллюстрируют свои рассказы о промышленных успехах Николая II, являлся американским проектом фирмы Голланда.

Что до метафорической «сохи», действительно, в 1909 году на верфях Санкт-Петербурга были заложены (и в 1911 году спущены на воду) четыре российских дредноута – линкоры типа «Севастополь». В 1911–1917 годах для Черноморского флота были построены еще три линкора несколько облегченной конструкции – типа «Императрица Мария».

Но все познается в сравнении. Британский «Дредноут», совершивший военно-морскую революцию и породивший «дредноутную гонку», был заложен в 1905-м и спущен на воду в 1906 году. С 1906 по 1909 годы на верфях Англии были заложены еще семь судов дредноутного типа. В 1909 году произошла очередная революция в военно-морском деле – был заложен линкор «Орион», давший название одноименной серии судов (еще три заложены в 1910-м).

Так началась эпоха супердредноутов, к которой российские линкоры типа «Севастополь» и «Императрица Мария» опоздали.

Чтобы показать, насколько изменилась Россия за 100 предшествовавших революции лет, отметим, что в 1817 году было начато и в 1833-м закончено строительство Петербурго-московского шоссе – второй в империи шоссированной, то есть покрытой гравием, дороги. В 1820 году было открыто регулярное дилижансное сообщение меж двух столиц – путь занимал 4,5 суток.

За 10 лет по этому маршруту были перевезены 33 тысячи человек, три тысячи в год – таков был масштаб пассажирского сообщения между крупнейшими городами страны.

Первая российская железная дорога – Царскосельская – была открыта в 1837 году, всего за 80 лет до Революции. Вторая, соединившая Петербург и Москву, – в 1851 году. К 80-м годам XIX века протяженность железных дорог в России достигла 20 тыс. км. С 1893 по 1902 год вступило в действие еще 27 тыс. км рельсовых путей. Для сравнения, в США еще к 1869 году построили 85 тыс. км паровых железных дорог – в среднем по 2 тыс. км в год.

До широкого развития железнодорожного сообщения в империи отсутствовал охватывающий всю страну рынок – он был раздроблен на несколько мало связанных друг с другом частей.

Наиболее показательна в этом смысле хлебная торговля: в первой половине XIX века специалисты выделяют как минимум три региональные рыночные конъюнктуры со своим внутренним ценообразованием – это Волжский рынок, развивавшийся вдоль главной водной транспортной артерии страны, Центрально-Черноземный и Черноморско-Уральский. На практике это означало следующее.

«В 1843 г. стоимость 1 четверти ржи (около 200 кг) в Эстонии поднялась, вследствие неурожая, до 7 руб. В то же время в Черниговской, Киевской, Полтавской, Харьковской губерниях куль муки (144 кг) продавался по 1 руб. 20 коп. Доставить хлеб из этого плодородного района в голодающие губернии было практически невозможно, и стране, вывозившей зерно за границу через порты Черного и Азовского морей, одновременно пришлось импортировать его через Балтику».

Аналогично складывалась ситуация через два года – в Псковской губернии цена четверти ржи возросла до 10 рублей, а в Орле и Мценске не уходила за полтора рубля. «Такого различия в ценах не существовало ни в одном развитом государстве мира», – отмечают историки.

«Все знают, – писал в этой связи экономист, член Государственного совета Л. В. Тенгоборский, – что по неимению хороших путей сообщения часто случается, что многие наши губернии страдают от голода и эпидемических болезней, тогда как в других губерниях такой избыток хлеба, что им некуда сбыть его».

Лишь масштабное железнодорожное строительство позволило создать в стране единый рынок продовольствия и промышленных товаров – к 80-м годам XIX века. Но кризис транспортного сообщения в 1914–1916 годах вновь отбросил Россию в прошлое, развалив единое экономическое пространство на множество плохо связанных друг с другом областей, спровоцировав голод в одних местах и избыток хлеба в других.

Между этими событиями – созданием единого рынка и его крахом в ходе войны – пролегло всего 30 лет.

Бессмысленно спорить с тем, что темпы роста экономики империи были поистине впечатляющими. Но по состоянию на хрестоматийный 1913 год по основным экономическим показателям (добыча угля, производство чугуна и стали, объем продукции машиностроения, протяженность железнодорожных путей) Россия уступала США, Германии, Великобритании и Франции, опережая Италию, Испанию и Японию. То есть замыкала пятерку лидеров экономического развития.

При этом высокие темпы роста того периода объясняются эффектом низкого старта. Такой показатель, как «темпы роста экономики», вообще крайне лукав. В начале XXI века феноменальные темпы показывал Ирак – что не удивительно, ведь США демократично вбомбили его в каменный век. На фоне полной разрухи запуск в строй даже одной нефтяной скважины сразу давал экономический рост, измеряемый десятками процентов. Но это не отменяло разрухи во всем остальном.

Рассказ о стремительном экономическом развитии России на рубеже XIX–XX веков создает у многих впечатление линейного восходящего роста. Но это глубокое заблуждение – страна в этот период развивалась крайне неравномерно.

Историки выделяют кризисы 1857, 1866–1867, 1869, 1873–1875, 1881–1883 годов, но наиболее разрушительным стал финансовый кризис 1898–1903 годов, переросший в экономическую и хозяйственную катастрофу.

Природа этого кризиса была непосредственно связана с масштабным привлечением в Россию иностранных капиталов. Коммерческие банки, ломившиеся от идущих в империю денег, охотно кредитовали биржевую игру, выдавая ссуды под залог ценных бумаг. Но в 1898 году повсеместно на Западе из-за собственного кризиса были повышены учетные ставки. Западные игроки начали выводить свои капиталы из России и сбрасывать российские ценные бумаги.

В августе 1899-го как гром среди ясного неба прозвучала новость о банкротстве двух крупнейших предпринимателей, владельцев многих банков и компаний – Мамонтова и фон Дервиза. На бирже началась паника. 23 сентября того года вошло в историю как «черный день Петербургской биржи».

Эта паника и дала старт затяжному финансовому кризису. Его масштабы можно представить из таких данных: с 1899 по 1902 годы курс акций Юго-Восточной железной дороги упал на 52,6%, Русско-Балтийского вагоностроительного завода – на 63,4%, Путиловского завода – на 67,1%. Падение акций означало снижение капитализации предприятий, таким образом, финансовый кризис перерастал в промышленный.

Газеты писали: «Платежи приостанавливаются, торговые заведения останавливаются, фабрики и заводы сокращаются или прямо закрывают работу». По далеко не полным данным, только с железных рудников и предприятий черной металлургии к 1903 году были уволены почти 100 тысяч рабочих. В горнозаводской промышленности в 1900–1903 годах было закрыто 3088 фабрик и заводов, были уволены 112,4 тыс. человек. Так в империю пришла массовая безработица.

«В Николаеве, – отмечают историки, – насчитывалось 2 тыс. уволенных фабричных рабочих, в Екатеринославской губернии – 10 тыс., в Юзовке – 15 тыс.». «Фабрики, – сообщала пресса, – за немногими исключениями, прекратили работы; многие рабочие бродят по городу в поисках за заработками или хлебом».

В этом свете природа Первой русской революции 1905 года становится гораздо понятнее. Понять природу Февральской революции 1917-го, когда рабочие требовали на улицах хлеба, хотя голода в стране не наблюдалось, тоже не составляет труда.

Многие авторы справедливо указывают, что даже в разгар хлебного кризиса в Петрограде в феврале 1917 года в магазинах было достаточно других продуктов – от рыбы до колбас. Но дело в том, что основным продуктом питания рабочих в городах империи являлся именно хлеб.

По данным бюджетных обследований петербургских текстильных рабочих в 1908-м, на одного едока в их семьях с годовым доходом около 200 рублей (на взрослого) масла потреблялось 21 фунт, мяса – 107 фунтов, селедки – 163 штуки, молока – 57 бутылок, а хлеба – 927 фунтов в год.

Аналогичные обследования тульских рабочих в 1916-м дали такие результаты: молока и масла потреблялось 196,7 фунтов в год, рыбы – 11 фунтов, мяса – 76,4 фунта, овощей – 792 фунта, хлеба – 709 фунтов, из которого белого, пшеничного – всего 297,1 фунта.

Во время Первой мировой войны в результате кризиса транспортного сообщения цены на хлеб в Европейской России возросли втрое. Это стало чудовищным ударом по семейным бюджетам огромной массы населения.

Никаких попыток нормировать отпуск продовольствия, наладить распределение ставшего дефицитным хлеба, ввести карточную систему распределения государство Российской империи в ходе войны не предприняло.

Кое-где карточки по собственному почину вводили власти на местах, в каждом случае – свои, но они не обладали возможностями контролировать рынок в целом, так что не шли дальше попыток как-то распределить имевшиеся в городах запасы.

В феврале 1917 года из-за усугубившегося кризиса железнодорожного сообщения хлеб закончился в столице империи, в Петрограде. Дальнейшее общеизвестно.

• Tags: ,